Дело педиатра Надежды Буяновой о военных «фейках». День восьмой

Уголовное дело началось с конфликта Надежды Буяновой с матерью одного из пациентов. Как рассказала Акиньшина, она привела сына на осмотр к Буяновой, где ребенок «начал капризничать», и терапевт поинтересовалась, с чем это связано. Мать объяснила, что ее сын тоскует по отцу. Медик якобы ответила, что мужчина был «законной целью для Украины, и вообще, Россия виновата сама». После этого Анастасия написала на врача заявление в полицию. 

Сначала суд избрал мягкую меру пресечения — запрет определенных действий. Через два месяца суд не стал продлевать даже эту меру пресечения. В конце апреля суд все же ужесточил Буяновой меру пресечения и отправил ее в СИЗО. 

На первом заседании Буянова настаивала, что Акиньшина ее оговорила. В этот же день сторона обвинения огласила письменные материалы дела — в телефоне врача нашли скан украинской визовой анкеты и переписку, в которой она называет российский народ тупым и безразличным.

На втором заседании выступила сама Анастасия Акиньшина. Она признала, что сама не уверена, присутствовал ли ее сын при скандале с врачом. Акиньшина также была возмущена адвокатом Черджиевым, который «устроил на нее травлю в интернет-сегменте». Он рассказывал журналистам, что нет никаких доказательств словам вдовы. Свидетельница говорит, что и сама «долго плакала, что нет записи приема».

На следующем заседании огласили показания семилетнего сына Акиньшиной. Это показания, которые взял у мальчика оперативник ФСБ — судья отказалась вызывать ребенка для допроса. В суде также допросили коллег Надежды Буяновой.

Затем суд допросил следователя Шарова, который рассказал в суде, что Буянову задержали в Смоленской области «на границе с Украиной». На прошлом заседании допросили педагога-психолога, которая присутствовала на допросе ребенка Акиньшиной. По просьбе свидетеля, она давала показания под псевдонимом и с измененным голосом по соображениям безопасности.

Это уже вторая попытка провести восьмое заседание по делу Надежды Буяновой. 14 октября заседание в очередной раз отложили из-за неявки нужных защите свидетелей: понятых, которые присутствовали на обыске дома у Надежды Буяновой, а также сотрудника ФСБ, который допрашивал семилетнего ребенка — пациента Буяновой. Судебные приставы пока не смогли их даже разыскать.

Буянова тогда сказала, что ей тяжело ездить из СИЗО «практически впустую», и в следующий раз она готова «двигаться дальше» без явки свидетелей. Перед началом заседания она успела сказать журналистам, что простудилась в СИЗО и плохо себя чувствует.

Буянову заводят в зал с более, чем часовым опозданием. Она рассказывает о причинах задержки — автозак, в котором ее везли из СИЗО, сильно затормозил, и она ударилась головой до крови.

«Нервный стресс небольшой есть», — говорит Буянова, но она готова участвовать в заседании.

После случившегося женщину отвезли в Тверской суд вызвать скорую помощь, врачи которой сказали: «У вас ссадина». Буяновой предлагали написать претензию, она отказалась.

В травмпункт ее отвезти не смогли, сказали, что «нет возможности».

Сегодня защитники планировали допрашивать саму Буянову, но передумали из-за случившегося.

Судья Федина открывает заседание и сразу спрашивает у Надежды Буяновой о самочувствии.

Та отвечает, что у нее «удовлетворительное» состояние здоровья, и она готова участвовать в заседании. Судья говорит, что «если что», заседание можно будет отложить.

Суд наконец переходит к допросу нужных защите свидетелей. Первый — инспектор третьего контрольно-следственного отдела ГСУ СК Никита Ратников.

Он рассказывает, что познакомился с Буяновой, когда был старшим следователем, и ее уголовное дело находилось в его производстве: «Примерно с февраля по середину марта 2024 года». В период расследования уголовного дела он давал поручение органам дознания о допросе сына Акиньшиной.

Адвокат Оскар Черджиев спрашивает, почему Ратников не допрашивал ребенка сам. Тот отвечает, что другие уголовные дела требовали его внимания, и он имел право поручить это органам дознания УФСБ по Московской области.

«Если я не ошибаюсь, это было 5 марта», — вспоминает свидетель. Он говорит, что не может ответить на вопрос, почему именно ФСБ поручил допрос ребенка: «Посчитал это нужным».

Ратников также решил, что матери ребенка — Анастасии Акиньшиной — нужен дополнительный допрос «ввиду наличия противоречий», и сам ее допросил. «Не в смысле УПК, у меня самого как у следователя возникли вопросы. Они отражены в протоколе, я их не помню», — говорит Ратников.

Почему допрос проходил у нее дома, Ратников объяснить не смог: «Так решил». Сколько длился допрос, он не помнит, как проходил допрос и что говорила Акиньшина, тоже.

Адвокат Леонид Соловьев спрашивает, как технически он давал поручение о допросе ребенка. Ратников говорит, что адресовывал поручение Алексею Дорофееву, начальнику Управления ФСБ по Москве и области. Отправлял по почтовой связи, дублировал оперативнику — кому, не помнит.

Ратников говорит, что передал поручение сам «для скорости, чтобы не ждать, пока оно дойдет по почтовой связи». Ратников говорит, что не помнит, осуществляла ли ФСБ еще какие-то поручения по этому делу.

Содержание поручения Ратников помнит «примерно»: указывал необходимость допроса с указанием анкетных данных, соблюдение условий, предусмотренных УПК. Конкретных вопросов для свидетеля Ратников, по его словам, не указывал, других материалов тоже — «это было простое поручение». В то же время он говорит, что если в материалах дела какие-то еще материалы есть — «значит, отправлял».

Свидетель продолжает давать туманные ответы на вопросы адвокатов Надежды Буяновой — в основном, он либо не помнит, либо не знает ответов.

Так, Никита Ратников не смог объяснить, откуда оперативник знал, какие конкретно вопросы задавать. Он говорит, что «какие-то у него были мысли свои, какие-то задачи, наверное, дал».

«Точно не могу сказать: если бы сейчас давал поручение, таким образом поступил бы», — поясняет свидетель.

Не смог вспомнить следователь, и откуда в деле появился педагог-психолог, участвовавшая в допросе ребенка.

Вопрос пытается задать сама Надежда Буянова. Она напоминает, что у нее изъяли российский паспорт и долго не давали ответа, как ей быть без удостоверения личности, а также вернут ли ей вообще документ. Позже ей позвонили и сказали забирать паспорт, но когда она приехала в СК, ей сказали, что ее паспорт утерян.

Черджиев помогает ей сформулировать вопрос: «Почему Буяновой не возвращали паспорт?». Следователь Ратников говорит, что не знает, но насколько он помнит, «он был изъят и должен быть в материалах дела».

Следующий свидетель — оперуполномоченный центра «Э» Данила Павлов. Он участвовал в обыске дома у Надежды Буяновой. В зал суда он зашел в медицинской маске, закрывающей пол-лица.

Адвокат Оскар Черджиев спрашивает, почему обыск проводился ночью. Павлов отвечает, что «даже не помнит этого, ему кажется, что вечером».

Не смог он вспомнить и ответ на вопрос, были ли сотрудники ФСБ на обыске у Надежды Буяновой, и предложил защите посмотреть количество участников обыска в протоколе: «У меня обыски каждый день».

Сотрудник центра «Э» Данила Павлов продолжает не помнить детали обыска, в котором участвовал.

Он не помнит, что именно оперативная группа искала дома у Буяновой, просто «то, что нужно было следователю». Не помнит Павлов также, сколько шел обыск и велась ли там видеосъемка.

Адвокат Черджиев начинает злиться и спрашивает, как Павлов с такой памятью работает в органах. «Отлично», — спокойно отвечает тот.

Теперь адвокат Черджиев спрашивает, почему его не пустили на обыск дома у Буяновой и лишили ее таким образом помощи защитника.

— Если бы Буянова вызвала адвоката, вас бы допустили, — говорит Павлов.

— Но меня не пускали.

— Значит, вы приехали после обыска.

— Я приехал во время обыска.

— Я об этом не знал.

Отвечая на вопросы адвоката Черджиева, эшник Данила Павлов настаивает:

— оперативная группа не переворачивала дом Надежды Буяновой вверх дном, когда они приехали, там «уже был беспорядок»;

— после обыска было оформлено задержание Буяновой;

— на нее не надевали наручники перед тем, как вести к следователю.

Оскар Черджиев говорит, что все перечисленное — неправда, более того, адвокат своими глазами видел, как женщину после обыска уводили в наручниках. На что Павлов спокойно отвечает, что не заметил там адвоката: «Значит, вы где-то прятались».

Далее Данила Павлов вновь ничего не помнит: что изъяли у Надежды Буяновой во время обыска, вручили ли ей протокол после обыска, даже как выглядели понятые — мужчины «славянской внешности», которых «просто привели с улицы».

Теперь вопросы задает Надежда Буянова. Ей тяжело формулировать вопросы, вспоминая параллельно обыск в ее квартире.

Она напоминает, что следственная группа разбросала по дому ее журналы, сбросила на пол швейную машинку, а когда она попыталась позвать стоящего за дверью адвоката, ее «варварским способом» оттащили от двери.

— Как вы допустили такой беспощадный обыск? — наконец формулирует вопрос Буянова.

Павлов просто отвечает, что ничего из перечисленного на обыске не было: «Возможно, это было от шока — но адвоката она не звала».

Тогда Буянова подытоживает, что может выразить благодарность только за то, что Павлов за свои деньги купил ей еду, хотя следователь Ратников говорил: «Здесь вам не столовая».

На этом допрос Данилы Павлова окончен.

Адвокат Оскар Черджиев снова просит суд выписать повестки свидетелям, которые так и не явились в суд, и применить к ним санкции - например, штраф. Адвокат Леонид Соловьев поддерживает это ходатайство, даже прокурор Дудин высказался за такой сценарий.

Прокурор Дудин просит продлить арест Надежды Буяновой, аргументируя это тем, что она уже находилась под более мягкой мерой пресечения и якобы ее нарушила. «Может вновь скрыться от суда, уже объявлялась в розыск», — поясняет Дудин.

Судья Федина тем временем предлагает защите продолжить представление доказательств. После десятиминутного перерыва адвокат Леонид Соловьев просит внести в протокол возражения на действия председательствующего: он считает, что были приняты недостаточные меры для вызова свидетелей.

Он напоминает о случившемся с Буяновой и просит отложить заседание, чтобы провести допрос на следующем заседании.

Когда судья спрашивает Буянову о возможности ее сегодняшнего допроса, она говорит, что «на правое ухо не слышит», и соглашается с защитой.

Суд переходит к рассмотрению вопроса о продлении меры пресечения.

Черджиев говорит, что состояние здоровья Буяновой в СИЗО «значительно ухудшилось», и было бы «гуманно и правильно перевести ее на домашний арест».

Черджиев также напоминает, что Буянову восстановили на работе, у нее есть стабильный доход, скрываться она никуда не собиралась. Черджиев говорит, что Буянова под запретом определенных действий могла ехать куда угодно — и просит суд «перестать мучать человека».

Адвокат Соловьев просит также приобщить без оглашения медицинские документы Надежды Буяновой. Он также говорит о смене обстоятельств, он напоминает, что суд уже «находится на завершающей стадии» и просит изменить Буяновой меру пресечения более мягкую.

Буянова говорит, что ее спустя много лет снова беспокоит сустав, «сели слух и зрение, стало подниматься давление». Она получила «рекомендации по питанию» при выписке, сейчас она их соблюдать не может.

«Я верующий человек, даю честное слово, что никуда скрываться не собираюсь. Я уже свое отбыла, искупила. Мне 68 лет, я самая старшая в камере. 40 лет я отдала людям», — говорит Буянова.

Судья Ольга Федина продлила арест Надежды Буяновой еще на три месяца.

Следующее заседание по этому делу состоится в 15:00 8 ноября.